Даниил Кравченко «Перчатки»
Предстояла длительная поездка в Германию на свидание с внучкой. Накануне отъезда в Одессе выпал обильный снег. И хотя температура была далеко не запредельно низкой, но на ветру руки леденели, вызывали явную погодно-температурную неприютность.
Как-то иду, по уже второе полугодие ремонтируемой ул. Преображенской. Поворачиваю направо к интернет магазину электроники «Мега галактика» по ул. Греческой 45. И вдруг, чувствую, что моими руками уже завладели нежные теплые обнаженные женские руки. Поворачиваю голову и слышу радостный возглас: Данечка! Ты куда летишь, не замечая не только меня, но и вообще ничего вокруг?
Обнялись. Потискались. Расцеловались. Поговорили. При прощании, обмениваясь рукопожатием, ощутив явно озябшие мои руки, услышал: А где твои перчатки? Ты так и в Европу поедешь? Затем, частично пренебрегая причинно-следственной связью с предшествующим вопросом, она говорит:
- А знаешь что, давай я тебе свяжу теплые перчатки. Какой твой любимый цвет? Ведь что ещё может согреть твои руки в дождливую, сырую или снежную погоду, как не мои тёплые перчатки?
Я хотел было прямо ответить ей на её вопрос, но, застеснявшись потаенным мыслям, краснея, лишь промолчал.
Никакие уговоры и отказы от её предложения не помогли. И вот, спустя несколько дней, раздается звонок:
- Ты свободен?
- Для тебя, милая, я всегда свободен, отвечаю я.
- Ну тогда приходи на соборную площадь. Я через 20 минут буду ждать тебя у входа в храм. На улице сыро и неуютно, вот в нем и увидимся.
Ничего не оставалось, как подчинится…
Каково же было мое удивление, когда, встретившись, она вручила мне великолепные чуть-чуть фиолетово-серые мягкие двойные теплые перчатки, чудесным образом подошедшие точно к моим рукам с длиннющими тонкими пальцами.
Никакие попытки рассчитаться за «подарок» ни к чему не привели!
- А знаешь, пусть это будет тебе моим рождественским или новогодним подарком!
И вот, каждый вечер, прогуливаясь по ночному Бохуму, я всегда брал их с собой. Даже когда было не очень прохладно, клал их на одну из скамеек в Schlosspark*е и садился на них, дабы передохнуть от бесконечных, немного утомительных кругов по мягкой тренировочной широкой кольцевой дорожке.
Такое продолжалось почти два месяца. Но вчера, собравшись на прогулку, перевернув вверх дном все мыслимые «места» в четырехэтажном доме дочери, но перчаток нигде не нашел. Очень расстроившись, ломая голову над вопросом их возможного нахождения, надеясь, что может быть они, оставленные мною, так и лежат, если их никто не поднял, на одной из скамеек в парке, я, уже спустя пару дней (двое суток, из-за проливных дождей, никуда не выходил), быстрым торопливым шагом пошел в вечно зеленый парк на поиски.
К сожалению, полуторачасовые разыскивания ни к чему не привели. Мысленно, «греша» на немецкую публику, особенно на ту, которая выгуливает своры собак, уже почти ничем не отличающихся в части собачьих, обильно украшающих улицы и парки экскрементов, от одесских, далеко за полночь, явно в расстроенных чувствах, возвратился домой.
Понятно, что был омрачен и огорчен не материальной стоимостью «потери», не температурными погодными неудобствами для рук, а, как уже догадывается читатель, тем, что не смог сберечь, с такой теплотой и любовью связанных для меня перчаток. Мне стало стыдно, будто бы я в чем-то обманул и предал свою заботливую одесситку.
Пройдя мимо моей двери в дом дочери, поскольку ночной воздух был явно обильно насыщен целебными отрицательными ионами кислорода, решил пройти в «сад» к Катрин и еще с десяток минут посидеть на её скамеечке. При этом, идя, крутил головой и попеременно смотрел то на её зашторенные окна, то на звездное небо, а, найдя на небосводе бриллиантовое семизвездие «Стожары» в созвездии Тельца, попутно восхищался красотой сияющего звездного скопления, сотканного из далеких мерцающих, неизвестных землянам, миров.
И, о чудо, не поверите! Подхожу с правой стороны к скамейке, сделанной из отслуживших свой век беговых спортивных брендовых австрийских гибких, но исключительно прочных лыж, из стекловолоконных нитей, и вижу, что мои драгоценные перчатки, с которыми, не скрою, мысленно я уже навсегда, до века веков попрощался, сиротливо лежат, как бы терпеливо поджидая моего прихода…
Тихой, благодарственной радости моей Богу и честным людям Бохума, - не было предела!
Мне и ранее неоднократно приходилось замечать, что на столбах, либо на иных, видных взору, местах, висит то спортивная шапочка, то варежки или шарфик, то детская легкая курточка, или же еще какая иная вещь, забытая ребенком или взрослым ротозеем. При этом, она, вещь, может висеть на самом видном месте неделями, как бы ожидая возвращения своего хозяина и никому, повторяю, никому не придет в голову порочная мысль её оприходовать!
Тут, пожалуй, уместно заметить, что однажды моя внучка, плавая в одном из бассейнов в городе Бохуме, нырнув, увидела и подняла со дна тяжелый квадратный золотой медальон. Вынырнув, она по своей первородной наивности, спросила первого попавшегося, ближайшего к ней, плывущего в воде, мужчину, не его ли это медальон. Получив утвердительный ответ, она, будучи уверенной в том, что он говорит правду, отдала его ему.
Странно, но уже который месяц я, будучи стопроцентно уверенным в его шулерстве, не нахожу покоя, потому, что как следует из её зрительных, органолептических и сенсорных описаний, он, медальйон, возможно был сделан еще в эпоху Генриха восьмого в 16-м столетии и, следовательно, мог представлять собой не только большую историческую, но и весомую материальную ценность!
Поступил бы я на её месте именно так, как поступила она? Тщательно допросив её о деталях и пространственно временных условиях находки медальона, о расположении вокруг неё плавающих людей и т.п., не по наслышке зная о её детской наивной честности и индифферентности, пока еще, ко всякого рода золотым побрякушкам, не сомневаясь ни на йоту в достоверности и честности её рассказа (а она уже приступила к написанию даже своего первого "романа"!), стопроцентно убежден, что нет! Но это, уже вдрызг, кардинально начисто иное, расследование и бытописание.
Что было потом с моими перчатками? Поднял их с лыжной скамейки и, поскольку они были абсолютно мокрыми и как бы тяжелыми, выкрутил из них дождевую чистую небесную влагу, порадовался за высоконравственно воспитанную немецкую нацию и, не говоря ни кому ни слова, пошел в дом на ночное свидание с читателями на проза.ру…
Слава добрым, честным, и даже таким бестолково наивным, подобно внучке моей, людям Германии, но, более всего, моей глубоко уважаемой учительнице математики, немецкой соседке Катюше, с которой у нас уже не первый год, установились теплые, шутливо дружественные взаимоотношения, в дальнейшем развитии которых стопудово мешает взаимное незнание национальных языков друг друга.
Не знаю почему, но когда более 10 лет тому назад впервые встретил её в Бохуме, я мгновенно вспомнил эпизод из 6 серии фильма «Семнадцать мгновений весны», в котором Штирлиц в одном из ночных баров Берлина в далеком 1945 году беседует с девушкой на подпитии. Странно, не понимаю, каким образом я еще тогда мог уловить сходство Катрин с собеседницей Штирлица? Ведь она только сейчас, т.е. в 2017 году действительно стала по настоящему похожей на Инну Ульянову – актрису, исполнившую роль собеседницы В.Тихонова.
Искренняя зрительская любовь к выше перечисленным персонажам, большая часть которых уже навсегда оставила этот мир, буквально вынуждает меня, хотя и в сокращенном виде, привести «здесь» выше упомянутый фрагмент фильма:
«Они встретились в ночном баре - как и было уговорено. Какая-то шальная девка привязалась к Штирлицу. Девка была пьяная, толстая и беспутно-красивая. Она все время шептала ему: "О нас, математиках, говорят как о сухарях! Ложь! В любви я Эйнштейн! Я хочу быть с вами, мой седой красавец!"
Штирлиц никак не мог от нее отвязаться; он уже узнал связника по трубке, портфелю и бумажнику, должен был наладить контакт, но никак не мог отвязаться от математички.
- Иди, выйди на улицу, - сказал Штирлиц. - Я сейчас выйду.
- Правда?
- Да, да...
- Поклянись.
- Чтоб я сдох, хмыкнул Штирлиц. - Иди, начерти пару формул. Иди.»
Возможно именно с тех далеких пор выражение «Чтоб я сдох» стало крылатым, произносимое, не вдаваясь в его глубинную сущность, и мною тоже! Но пока, благодарение Богу, еще живой…
Даниил
Бохум
Вторник, 21 февраля 2017 г.02:48:54